|
Александр Коротков – вице-губернатор в изгнании
Может ли порядочный человек быть вице-губернатором? В Омской области – не может
Александр Петрович Коротков, безусловно, достоин Книги рекордов Гиннесса. Вряд ли в России и тем более где-то в мире найдется чиновник в ранге вице-губернатора, который вот уже в течение нескольких месяцев, ничего не делая, получает соответствующую рангу зарплату и при этом жаждет и умеет работать. Поражает воображение и кабинет вице-губернатора площадью метров пятнадцать с простым городским телефоном, столом и двумя стульями. И никаких тебе секретарш и помощников.
Александр Петрович - человек интересный и неординарный. В разные годы он закончил Московский авиационный институт, факультет повышения квалификации Санкт-Петербургской финансовой академии и Московскую Академию государственной службы при Президенте Российской Федерации, где готовят руководителей высшего звена. Имеет пять зарегистрированных патентов на изобретения в авиационной и пищевой промышленности. Да и в экономике, что называется, соображает. Вот такой хотя бы пример. В начале девяностых годов фонд Фёрста проводил всемирный конкурс по конвертируемости рубля. Александр Коротков узнал о конкурсе в последний момент и за месяц написал работу, которая поразила членов комиссии своей оригинальностью и верностью выводов. В ней он говорил, что сравнивать надо не товары, а продукты питания, так как стоимостная пропорция между продуктами питания во всех странах практически одинаковая. А соотношение между продуктами питания и промышленными товарами установит внутренний рынок - для этого нужно, условно говоря, ввести «красные» и «синие» деньги. Продукты питания можно покупать только на «красные» деньги, а остальные товары и на «красные», и на «синие». А поскольку килограмм свинины в России, ничем не отличается от килограмма свинины в США, то «красный» рубль практически будет равен зеленому доллару.
Жюри, состоявшее с российской стороны из шести академиков и нескольких членов-корреспондентов, присудило первое место работе Александра Короткова, но американская сторона категорически воспротивилась этому, так как среди выводов был и такой: чтобы сделать рубль конвертируемой валютой, для этого не обязательно менять политическую систему государства. Именной сертификат за эту работу из фонда Фёрста ему, правда, прислали.
Или вот любопытный пример. В Академии государственной службы при Президенте РФ проводилось тестирование слушателей по самым современным мировым программам с целью оценки интеллектуального уровня испытуемого. Необходимо было за ограниченное время ответить на сотни вопросов. Компьютер обычно давал три степени общей оценки: «Предел достигнут», «Предел не достигнут, но близок», «Далеко до предела». И впервые за всю историю Академии компьютер выдал по Короткову оценку «Нет предела». А среди прочих характеристик была и такая: «Ваши возможности столь высоки, что начальник при вас не может быть спокойным». Не в этом ли причина всех напастей, которые навалились на Александра Короткова в последнее время.
Об этом у нас с ним и состоялся разговор.
- Александр Петрович, с какого времени вы заместитель губернатора Омской области?
- С 11 февраля 1997 года.
- Ну а почему у вас такой невзрачный кабинет, даже таблички нет, что здесь вице-губернатор сидит?
- Не зря же меня в шутку называют вице-губернатором в изгнании! А вообще это достаточно длинная история, состоящая как бы из трех частей. Первая часть – это когда я был заместителем губернатора по финансам, вторая – когда был заместителем по социальным вопросам, спорту и учился в Академии государственной службы при Президенте и третья – вот в этом кабинете, когда я заместитель губернатора ни по никаким вопросам.
- Вам что, работу не дают? Поставлены под сомнение профессиональные качества?
- Я не могу сказать, что поставлено под сомнение, так как не знаю мотивов всех поступков, о которых речь впереди. Конечно, нельзя рассматривать как работу бесцельное сидение за столом каждый день. Вышестоящее руководство, работодатель, а это губернатор Полежаев, не звонит мне и не дает никаких поручений.
- А что предшествовало такому положению?
- Наверное, моя деятельность. Когда я начал работать в начале 1997 года, у областной администрации стояли духовые оркестры и играли похоронные марши. Постоянные пикеты работников культуры, учителей и медиков. На тот момент задолженность по зарплате составляла 6 месяцев и более. Одновременно область имела громаднейшие долги перед банками, и банки не давали ей больше денег. И уже дошло до того, что перед «Инкомбанком» рассчитывались зерном. Я как раз тогда только начал работать и надо было отгружать «Инкомбанку» за бесценок зерно в счет долга. Были очень большие долги перед Минфином по ссудам для сельского хозяйства. Сознаюсь, это было трудное время и для меня. Приходилось во все вникать самому, дома просиживать за бумагами до трех часов ночи, а в восемь быть на работе, так как в восемь пятнадцать на работу приходил губернатор и требовал доклада по финансовой ситуации. Но уже к апрелю стала намечаться кое-какая стабильность. По крайней мере рост задолженности прекратился, мы стали выплачивать бюджетникам зарплату текущего месяца, хотя шестимесячная задолженность еще оставалась.
- За счет чего это удалось сделать? Ведь бюджетных денег не прибавилось?
- Конечно, не прибавилось. Я начал искать деньги внутри области. В первую очередь начались трудные разбирательства с «Инкомбанком».
Счета областной администрации были открыты в основном в «Инкомбанке», и через него шло финансирование различных проектов. Но «Инкомбанк», кроме того, давал администрации ссуды и кредиты под очень большие проценты. Один кредит, помню, был под 120 процентов годовых, хотя ставка рефинансирования, т. е. ставка Центробанка была порядка 45-48 процентов. Установив такой факт, я вызвал управляющего «Инкомбанка». Он приехал с пятью автоматчиками. Такая своего рода демонстрация силы! Я велел убрать автоматчиков, а управляющему говорю, что дальше так дело не пойдет: если уполномоченный банк дерет такие проценты, то остальные банки ведь на него ориентируются. Говорю, все договоренности, которые были до меня, мы выполним, но с этого дня ставки будут лишь на 2-3 процента выше ставки рефинансирования. Он стал грозить, что тогда свернет помощь обладминистрации. Ну, во-первых, это не помощь, а грабеж, говорю, а во-вторых, если ты что-то сделаешь не так, послезавтра я обнесу все твои филиалы колючей проволокой и ты будешь за ней работать сам с собой, потому что мы государственная власть и не потерпим такого бардака!
Через день мы с ним подписали договор по кредиту на 3 процента выше ставки рефинансирования. Следом я вызвал остальных банкиров и привел с ними договоры в соответствие с реальностью. В результате, если до меня ежемесячно выплачивали по процентам до 30 млрд. рублей, то после этого стали платить 17-18 млрд. То есть 13 млрд. рублей стали оставаться в бюджете.
Затем учтены были всякие непроизводительные расходы. Например, губернаторская елка. Мероприятие, действительно требующее больших денег. Я говорю: смету мне на стол. Приносят. Смотрю, шары – купить неслыханное количество, на всю область хватило бы… Словом, смета на губернаторскую елку была уменьшена в два раза! И от этого она не стала менее праздничной и нарядной.
Или вот, по углю и мазуту. В марте, когда зима стала кончаться, вдруг ЖКХ и районы стали требовать мазут в неслыханных количествах, якобы он кончился. Я стал требовать бумаги, чтоб показали, кому сколько требуется, почему столько, что отапливаете?.. И тут со всех районов губернатору пошли звонки, что мерзавец Коротков не обеспечивает финансирование, не согласовывает там какие-то параметры с «Сибнефтью» мол, мазута в одном районе осталось на сутки, в другом на двое…Словом, была организована провокация, во главе которой, я точно знаю, стоял один из замов губернатора. Но я не уступил, потребовал обоснования, и выяснилось, что во многих районах, колхозах и совхозах мазута было не только не на день, а на месяцы! То же самое и было с углем.
И такой подход стал многим не нравиться. Сразу уловили, что просто так ничего больше не пройдет, что мазута уже не завезешь сколько угодно, чтобы потом 10 процентов пустить на отопление, а остальное налево. А ведь отопление составляет где-то около трети бюджета области. То есть и тут появились деньги!
Или вот с взаимозачетами. Их то запрещали, то разрешали. Я решил действовать по-другому. Выпустил приказ по финансовому управлению, в котором разрешалось проводить зачеты всем без исключения, но с одним условием: чтобы фиксированная часть проводилась живыми деньгами. Хочешь провести зачет на 10 миллионов, отдай один миллион живыми деньгами! Начал с 10 процентов и постепенно довел до 50 процентов. В результате предприятия зашевелились, появилась возможность платить зарплату.
Вот эти и ряд других мероприятий позволили к концу года ликвидировать задолженность по зарплате бюджетникам, и впервые бюджет области был исполнен на 98,2 процента, на 4,1 трлн. рублей. Ни до, ни после такого не было. А сегодня ко мне приходят и говорят: знали бы вы, Александр Петрович, сколько денег приходится платить за взаимозачеты. Ну, говорю, деньги это же хорошо, это нужно… Да нет, говорят, вы не поняли, лично в руки платить!
- Но ведь такие ваши действия и успехи должны были быть замечены и оценены положительно…
- Ну я ведь никуда не бегал и не кричал о том, как это достается. Я считал, что это моя работа, но все-таки, конечно, надеялся, что это кем-то учитывается.
Однако некоторым, в частности первому вице-губернатору А.И. Голушко, показалось, что это все очень легко, управлять деньгами, когда долги выплачены, с банками проблемы решены, внешний долг области уменьшился… И за моей спиной была проведена интрига, о которой я не знал. Мне предложили покинуть должность начальника финансового управления и направиться на учебу в Академию государственной службы, совмещая ее с должностью заместителя губернатора по социальным вопросам. И это, думаю, не пошло на пользу области. Стали допускаться существенные промахи в финансовых делах. Так, Голушко, не будучи профессионалом по части финансов и знатоком тонкостей биржевых торгов, дает указание в середине 97-го года о размещении на рынке ценных бумаг омских облигаций на новые миллиарды рублей. Я даже статью написал тогда в газете «Воскресенье» о том, что нельзя размещать облигации, так как они стали дешеветь, а их надо скупать, дабы избавить себя от будущих выплат. Не прислушались, и долги по облигационным займам выплачиваются до сих пор. Но облигации, это только один момент, на него просто обращают внимание, они на виду. К сегодняшнему дню влетели по всем параметрам. С теми же банками. Назанимали, а кто и когда будет отдавать, неизвестно. Отдавать нечем!
Будет примерно так. За нас какая-нибудь структура расплатится, а мы этой структуре будем отдавать куски Омской области. Например, Тарское месторождение циркония или нефтяное месторождение…Плюс к этому престижные места и здания в самом Омске. Вот к чему пришли! Вот веская причина, по которой не нужен был прежний мэр: не хотел передавать достояние омичей в чью-то иногороднюю частную собственность. А для отвода глаз обвиняют во всех грехах город: город много требует, город много пожирает, мало дает… Виновные-то сегодняшнего положения должны быть! При мне никого не обвиняли, потому что все решалось, а сейчас виноват не Андрей Иванович Голушко, а город. В результате сегодня мы имеем те огромные долги, о которых написала газета «Ваш ореол», в 8-9 млрд. рублей, т.е. фактически два бюджета области. Вот она, цена некомпетентности!
- Но ведь губернатор Полежаев, видя ухудшение ситуации, мог вернуть все на круги своя, т. е. вернуть вас на прежнее место.
- Тут для меня много непонятного. Я ведь никуда не сослан, был в этой же команде. Ну если не хотите привлекать меня в качестве руководителя этого направления, то можно было назначить в соисполнители или создать комиссию и включить меня в нее. Кстати, я предлагал такой вариант, дабы не обижать людей, которые сейчас руководят этими вопросами. Но такая комиссия не была создана. Почему, я не знаю.
- А было принято другое решение…
- Да, в конце концов, губернатором было принято противоположное решение – о моем сокращении, случилось это в марте 2000 года. Я, кстати, во всех этих делах не обвиняю губернатора. Я его жалею. Он заложник обстоятельств и тех людей, которые эти обстоятельства создают. Он перестал быть самостоятельным, принципиальным губернатором, который в критический для области момент мог взять из «Авиабанка» Короткова и назначить своим заместителем и начальником финансового управления. А ныне он потерял бразды правления, и его подчиненные распоясались, потеряли не только совесть, но и страх.
- И что в итоге?
- В итоге после окончания Академии государственной службы при Президенте России я стал безработным. Походил, поотмечался на бирже труда, прослушал курс лекций, выполнил все процедуры, хотя люди, там работающие, понимали, с кем имеют дело и говорили: да что вы, Александр Петрович, чтоб вам да работы не было!.. И теперь, пройдя такое, я знаю, как это унизительно и оскорбительно для любого человека, и этого не должно быть! Государство обязано защищать своих людей и, прежде всего, право на труд любым способом!
И тут же надо сказать, что развернулась сумасшедшая травля через правоохранительные органы, после того как мне принесли постановление губернатора о моем сокращении. 10 марта мне объявили о сокращении, а где-то через неделю появилось мое интервью в газете «Коммерческие вести» по поводу облигационного займа, где я рассказывал, кто провалил этот займ и кто за что отвечает. Потому что перед этим вышла в этой газете статья, в которой как бы мимоходом сообщалось, что займ провалился, а организатором займа был Коротков. Поэтому я был вынужден обратиться в газету и сказать правду.
И сразу после интервью газета выходит в четверг, в пятницу поздно вечером начальник отдела городского ОБЭП некто Яковец, набрался наглости позвонить домой вице-губернатору и потребовать, чтобы он явился в ОБЭП, в 9 утра в субботу. Понятно, что ему была дана такая команда. Я его поставил на место и сказал, что приду к ним в понедельник, что суббота и воскресенье у меня выходные. Я сам видел письмо начальника УВД губернатору, в котором обосновывалась необходимость моего освобождения от должности тем, что на меня есть материалы в «Авиабанке».
Я не согласился с постановлением губернатора и подал в районный суд Центрального округа иск о незаконности моего увольнения. Сразу после этого на мою квартиру пришли с обыском.
- И что искали?
- Как мне объяснили, искали какие-то материалы по «Авиабанку». Естественно, ничего не нашли. Чего бы ради я хранил какие-то материалы дома, если бы даже и взял их. Ведь это абсурд! Уходя из «Авиабанка», я все передал по описи комиссии головного банка. Не столько искали, сколько, как сказали знающие люди, устанавливали подслушивающие устройства. Сам я их, правда, не нашел.
Одним этим не ограничились. Издевательства усилились. И не только в отношении меня. Дошло до того, что сознательно не приняли экзамены в институте у моей дочери. Прямо при ней на экзамене подходит завкафедрой к преподавателю и спрашивает: «Ну, как?». Тот говорит: «Хорошо отвечает, сейчас оценку поставлю». – «Ставь два!» - «Как?» - «Я тебе говорю: ставь два!». И поставили, хотя она предмет знала лучше всех в группе.
В Москву позвонили теще моего сына – ведь не поленились разыскать! – и стали у нее выпытывать, куда сын дел машину, которую он купил в свое время в «Авиабанке». Я тут с радостью вспомнил, что мои собственные сотрудники продали сыну эту машину по завышенной цене. Я на них тогда еще обиделся. Но сейчас думаю, что Господь меня берег и сегодня у меня есть моральное право смеяться в глаза тем людям, которые судят по себе и думают, что он купил ее по дешевке и перепродал. А машине на момент покупки было 14 лет, а когда он ее продавал, ей было 17 лет, и он продал ее намного дешевле, чем покупал. Ведь все эти факты есть в ГАИ. Поди, узнай. Так нет, они специально терроризируют моих родственников.
Апофеозом издевательства явилась попытка возбудить уголовное дело против моей жены, которая работает руководителем детского сада. Их не смутило даже то, что она является Заслуженным работником образования, что постоянно на районной доске почета, что люди им прямо говорили, как вы вообще смогли сюда прийти с этим… А пытались обвинить ее в том, что она брала взятки, что деньги, которые родители приносили на ремонт детсада, делила с кассиром и бухгалтером. И только когда вмешалась общественность, когда родители и сотрудники написали несколько коллективных писем в ее защиту, тогда отстали. Сотрудники с гневом писали, например, что знают человека 25 лет, что если она что-то и брала, то брала дома, чтобы принести в детсад. Выяснилось, что у родителей была собрана сумма в 10 тыс. рублей, а работ выполнено на 15 тысяч. Тут уж прокуратура вмешалась. Говорит, вы что делаете, человеку надо орден давать, а вы уголовное дело вешаете. Только после этого вернули конфискованные документы. Причем все делалось с издевательствами и оскорблениями с таким подтекстом, чтобы я вмешался в процесс. И на этом основании они бы могли по закону изолировать подозреваемого, чтобы никто не мешал и не давил. Вот такая провокация!
- А вас самого не пытались изолировать?
- Пытались. Более того, накануне решающего заседания суда, когда стало ясно, что я выигрываю, меня пригласили в управление внутренних дел, и там человек высокого ранга мне предъявил две бумаги и сказал, либо ты забираешь заявление из суда, либо мы даем ход этим бумагам и тебя запрячем. Я ответил: если там, в этих двух листочках, что-то есть на меня, то я пойду в тюрьму, значит, я такая скотина и должен сидеть. Но я уверен, что там ничего нет, и никаких заявлений я забирать не буду, и доведу дело до конца.
В суде был еще такой подленький момент. За меня был тот факт, что они меня с работы выгнали, а взамен работу не предложили – это не по закону. Когда стало ясно, что им со мной не справиться, они спохватились и написали задним числом четыре акта, что мне предлагалась работа и я якобы от этой работы отказался. И первый вице-губернатор Голушко эти акты завизировал. По актам получается, что мне работу предлагали руководитель аппарата Голушко и некто Старцев А.В., и заместитель управляющего делами администрации Мжельский А.Ф. Они утверждают, что я отказался подписывать эти протоколы, а сами даже не ввели мою подпись. Я обратился по этому подлогу в прокуратуру, но там сказали, что не усматривают в этом признаков уголовного дела. В настоящее время я обратился по этому делу в Генеральную прокуратуру.
31 июля 2000 года Центральный районный суд принял решение о восстановлении меня на работе с 15 мая, то есть со дня увольнения с выплатой зарплаты за эти месяцы. Так вот я и оказался в этом кабинете.
- Ну и как сейчас, вас не трогают?
- Лично меня они не трогают, но нагнетание идет все время. Постоянно дают знать, что они обо мне помнят. Вот взяли и высчитали из зарплаты 5 тысяч рублей за междугородные переговоры, которые якобы я вел в личных целях из своего кабинета, за тот период, когда о сокращении не было еще и речи. Я подал в суд и вновь выиграл.
Или вот. 20 декабря Мжельский А.Ф. и сотрудник юридического отдела принесли два акта о нарушении трудовой дисциплины, из которых следует, что я 18 и 19 декабря без уважительных причин отсутствовал на работе более 3 часов. По этим актам они хотели уволить меня за прогулы. А я в эти дни был на больничном и приходил на работу, чтобы встречаться с людьми. Акты подписали сотрудник канцелярии и два сержанта, которые дежурят на входе. Представляете, до чего дошло: сержанты контролируют, как ходит на работу вице-губернатор! А выполнена эта акция, как сказал Мжельский, по указанию первого вице-губернатора Третьякова, который в этот период исполнял обязанности губернатора. Поскольку этим фактом меня оскорбили и оклеветали, я вновь подам на них в суд.
Людей, работавших со мной, продолжают таскать и давить на них: или сядете на нары, или скажите, что Коротков организатор…
- Организатор чего?
- Ой, к чему только не прикапываются! Вот допытывались, например, менялись ли окна в «Авиабанке». Ну, менялись! Ведь банк коммерческий. Это как в своей квартире, сколько раз хочу, столько и меняю окна, потому что из собственной прибыли делается. Какие тут вопросы могут быть у следствия?
В общем, это говорит о том, что люди из обладминистрации судят по себе. Они не могут представить, что человек, заведующий финансами области, ничего себе не берет, не строит виллы, особняки, не выбивает многометражные современные квартиры, что на даче у него стандартный дощатый домик, как у простого смертного!..
- И каков же выход из сложившейся ситуации?
- Выход один: со злом надо бороться! Я выиграл суд не для того, чтобы гордо бросить им в лицо заявление об уходе. Но не пост мой важен для меня, я с сожалением наблюдаю, в какую экономическую яму скатываются область и город. А я не могу приложить свои способности, чтобы воспрепятствовать этому. Ведь я служил, как это ни громко звучит, народу и России!
Один из главных моих жизненных девизов: «Бой выигрывают смелые, а войну терпеливые».
А они даже бой не выиграли. Мне же терпения не занимать. Я подожду. Будут новые времена, и разбирательства будут очень серьезные. Это сейчас все переплелось, и прокуратура не стоит на страже закона и человека. Но это все кончится. Не будет Короткова, придут другие. Но такая несправедливость не должна твориться. И с этим я буду бороться, для этого и живу на свете!
П. АЛЕКСЕЕВ
|